Почему часто психологически сложно утилизировать церковные отходы и почему церкви на самом деле внутренне комфортно быть экологичной.
Онлайн-журнал Ecoidea.me опубликовал расследование на эту чувствительную для христиан тему. Делимся им с вами.
Мои ладони коричнево-серого цвета, потому что рассматривать содержимое пяти пакетов, утрамбованных отходами, – не самое чистое занятие. В основном это то, что люди считают обладающим святостью и опасаются выбросить в урну или отдать на утилизацию. По традиции Православной Церкви с освященными предметами нужно обращаться максимально аккуратно, чтобы не «оскорбить» святыню. Нет канонических правил, которые учат закапывать поломанные крестики, но есть косвенные указания на то, что со святыней нужно обращаться благоговейно. Каждый делает это в меру своей чувствительности и образованности.
Идеальный метод уничтожения в христианской традиции, пожалуй, – сжигание. Удобнее всего отдать ненужное в храм. Там сжигание освященных предметов происходит в церковной печи либо в металлической бочке или контейнере. Многое из того, что приходится жечь, могло бы отправиться в урны для раздельного сбора мусора. Например, бутылки из-под крещенской воды или бесконечные пакеты от просфор, но так бывает нечасто. Жечь пусть и не так экологично, но считается духовно безопаснее.
Евгения Бунта сохраняет освященные предметы. Она невестка священника, живет в Глубоком с мужем и двумя сыновьями, активно участвует в жизни Полоцкой епархии и собирает отходы в специальный ящик стола. Женя выдвигает его, чтобы вспомнить содержимое.
– Бумажки от просфорочек, салфетки, которыми вытираешь масло освященное с лица, огарки свечей, записки неудавшиеся – с крестом же не выкинешь! Потом, когда накапливается много, я отдаю все мужу, и он относит в храм на сжигание.
– Как ты понимаешь, что следует сжигать, а что нет? – спрашиваю.
– Это больной вопрос. Я, скорее, если сомневаюсь, положу к святому, чтоб потом было меньше проблем. Моя шуфлядка с такими вещами скорее меня радует, это дает чувство, что у меня все под контролем и я молодец. Я подстраховалась, и мне так спокойнее. И вообще, чем больше ты даешь себе послаблений, тем больше ты в них укореняешься. Я понимаю, что собирание мусора выглядит как психическое расстройство, но мне не хочется, чтобы было так, как будто я дала слабинку. Верный в малом – верный во многом.
«Горение происходит каждую секунду»
Священник Олег Коваленко открывает большой деревянный ящик на подворье Свято-Елисаветинского монастыря. Это специальный контейнер, куда люди могут принести все, что считают достойным огня. Ящик заполнен наполовину, на самом верху упаковка «Черноморских» вафель, видимо, с панихидного стола, и тетрадный лист, на котором голубым фломастером написано «Игорь».
– Ну вот, кто-то решил, что и это нужно жечь, – говорит священник, придерживая крышку ящика. – У нас есть специальная печь, где все отходы сжигаются при высокой температуре, даже если там есть пластик, это экологично.
Отец Олег не зря упоминает экологию. Я пришла к нему поговорить как раз о той части отходов, которые не экологичны, и о том, как правильно с ними поступать. Отец Олег физик по образованию, защитил диссертацию по биофизике в Голландии, и вместе с тем всегда очень ответственно относился к защите природы. Когда был студентом, ездил только на велосипеде, сейчас на электромобиле. Сортирует мусор и хранит не старые пакетики от просфор, а отжившую аппаратуру в надежде, что когда-нибудь разработают эффективную технологию утилизации. Считает, что со своей стороны делает возможное, а волнения по поводу сжигания мелких церковных отходов – пустое.
Свято-Елисаветинский монастырь, в котором служит священник, известен тем, что производит множество церковных сувениров, утвари, печатной продукции и даже просто еды. Так собираются средства на жизнь общины и благотворительные проекты. Люди могут трястись над чашкой только потому, что она куплена в церковной лавке. Монастырь пытается свести к минимуму такие реакции, так лет 10 назад здесь начала развиваться традиция не изображать на продукции священные образы.
– Но ведь изображают на кружках храмы, например. Может быть, Елисаветинский в меньшей степени, но в целом церковь продает такие вещи. Зачем продавать то, с чем неизвестно как следует поступать?
– Этот вопрос может зайти далеко, и мы будем думать: зачем нужны свечи, подсвечники, иконостасы – можно же посмотреть на монитор, помолиться, и достаточно. Но мы так не смотрим на мир – не считаем, что душе станет комфортно просто от того, что мы станем жить в минимализме. Меня вот вообще раздражает, что много упаковки в мире. Зайдите в супермаркет, церковь по сравнению с ним – капля в море.
«Люди подсознательно чувствуют что-то подлинное»
Ни один герой или героиня этого материала не сказал, что ему или ей нравится продажа на свечных ящиках, например, пластиковых ширпотребных икон, браслетов и прочего. Если это такая неважная тема, то почему так болит?
Напротив меня сидит настоятель Свято-Духова храма в Бобруйске Павел Лукин. Он один из самых «экологичных» священников в Беларуси, говорит, что благодаря проповедям о сохранении творения, да и просто христианскому взгляду на жизнь, его прихожане сами чувствуют важность заботы о мире. В его храме сортируют мусор, не используют пластиковые бутылки для крещенской воды, обновляют старые иконы. Мешает ложкой чай, рассуждает:
– Посещая могилы родственников наших постоянных прихожан, я видел, что у многих не было пластиковых цветов до того еще, как мы стали об этом говорить повсеместно. То есть люди подсознательно чувствуют что-то подлинное. Когда человек духовно ищет подлинного пути, он и внешне не ищет замен. Для меня пластиковые цветы – это подмена реальности. То же самое у нас и в духовной жизни сплошь и рядом.
– Мне всегда представлялось, что церковь – это про качественные вещи, – замечаю. – Например, если вино, то хорошее, иконостас из дерева и прочее. У нас есть стремление к настоящему, но почему вдруг случается, что ты священник и сам же продаешь в храме ширпотреб – те же вербы с пластиковыми цветами. Хочется спросить: «вас ничего не смущает?»
– На определенном этапе уже смущает. Сначала тебе кажется, что все вокруг святое, а потом думаешь: а это может повредить природе, а это – ввести в искушение. Мы не имеем права осуждать людей за то, что они покупают такую продукцию, потому что пластиковая икона – это все равно икона, она важна для кого-то в любой форме. А вот тот, кто на этом зарабатывает, понимая, что это не очень по-христиански, должен задуматься.
Раз так, то церкви самой не комфортно быть неэкологичной. В этом, должно быть, и причина созвучия христианства и экологии. Экология рождается внутри христианства, в то время как в другие сферы она приходит извне. Позже отец Павел скажет: «По моему убеждению экологическая тема в христианском окружении родилась из подлинной жизни с Богом и прочтения Библии правильно. Мы об этом знали раньше, чем те, кто забил тревогу сейчас».
Разберитесь в своих чувствах
Священнику Вячеславу Гапличнику сложно выбросить огарок свечи или не хочется получать в подарок печатные иконки. Поэтому я спрашиваю у него, нет ли конфликта внутри, когда приходится сжигать отходы, на которых есть священные изображения?
– У меня постоянно конфликт, потому что зачем на бумажках одноразовых для записок крест рисовать? А после поминания их складывают в урну. Пусть это специальный мусор на сжигание, но все равно.
Сжигание считается хорошим выходом из ситуации с ненужными вещами. Чем складировать иконы, собирать на них пыль и разводить насекомых, лучше сжечь. Это недопущение кощунства, а не кощунство. Но одно дело – пришедшие в негодность вещи, и другое – просто лишние. Приходится жечь и много того, что произведено почти понапрасну и просто никому не нужно.
– Вот вы сжигаете икону, как вы себя чувствуете? – спрашиваю у отца Вячеслава.
– Ну да, есть конфликт немножко – почему я должен своими руками ее уничтожать? Я что, богоборец? Чувствую, как будто делаю что-то неуважительное. Это как, скажем, какой-нибудь дорогой инструмент, скальпель например, а ты им ковыряешь кирпичи. Ты не по назначению им пользуешься. Мы тратим огромные ресурсы, делаем эти иконочки пластиковые, потом их уничтожаем, а зачем тогда освящали? Призывали благодать Святого Духа на это. С другой стороны – а куда денешься?
– Как думаете, многие чувствуют такие тонкости?
– Мне кажется, у большинства людей эти чувства не работают. Знаете, один из признаков святого человека – это когда он в лесу нечаянно сломал веточку и у него душа болит о том, что он испортил Божье творение. Он видит в этом грех, потому что это живое. Душа в нормальном состоянии очень чувствительна, она сразу реагирует на греховную инфекцию.
– А вам болит?
– Теперь уже да. После того как мне объяснили, я стал чувствовать. Есть такая реклама в магазинах, которая хорошо объясняет – стоят ящички и написано: «Брось батарейки – спаси ежика». Вряд ли ежик ест батарейки, но, скорее всего, животные реально погибают от этого, если выбросить в лесу. То есть из-за тебя, из-за этого венка, бутылки, пакета кто-то погибнет, и будет погибать много лет подряд.
На приходе отца Вячеслава мусор сжигают раз в полгода. Сегодня именно такой день. Парень лет 25 по имени Никита занимается процессом. Мусора мало. Еловые ветка еще с Рождества, какие-то розовые кусты с огромными шипами и штук 15 пакетов с собранными за это время мелкими отходами.
В обугленном металлическом ящике уже что-то тлеет. Никита накладывает сверху пакеты, не распаковывая. Одни опрокидываются, другие наглухо завязаны. Еловые ветки очень кстати для розжига, пламя быстро съедает легкий мусор. Людям обычно комфортнее создать максимальное количество преград, чтобы самим не участвовать в сожжении: упаковать, отнести, отдать, пусть другие сожгут.
Где начинается кощунство?
Какие вещи будет нормально отдать на утилизацию, а какие кощунственно, какие нужно сжигать, а какие не грех выбросить в урну. Вопрос богословский, а не бытовой, поэтому говорю о нем с философом и доктором теологии протоиереем Сергием Лепиным. Мы в большой аудитории Минской духовной академии.
– Здесь много почти не решаемых проблем, – говорит священник, оттаскивая от парты тяжелый стул и усаживаясь. – Первая – это заповедь, которая запрещает упоминать Имя Божье напрасно. Это касается и письменного, и графического, и прочего неоправданного употребление священных слов, образов и идей. Мы стоим перед фактом, что индустрия, в том числе и церковная, злоупотребляет священными образами. Совсем не обязательно производить вино с иконами, конфеты с изображениями храмов. Нельзя изображать святыню там, где ее изображение не является самоцелью.
– Даже если является, не всегда это бесспорно хорошо – как с пластиковыми иконками.
– Это вторая проблема. Вопрос компромисса с удешевлением церковной продукции и феномен так называемых дешевых икон. Пластиковых, бумажных. Каноны подразумевают, что икона должна быть на твердом основании, и этой основательностью напоминать о вечности, образом которой является. Иконы, которые производят впечатление хлипкости, дешевки, фальсификата не соответствуют качественно своей идее и, на мой взгляд, не должны производится и освещаться.
– Дело в том, что они уже освящены, и как быть?
– Тогда традиционный метод утилизации святыни – сжигание. Здесь если есть проблема, то небольшая. Это производство, как я это называю, «святынь-штрих». Икона – это святыня? Святыня. А бумага, в которую она завернута? Народное сознание сакрализирует вещи, которые не являются сакральными, предполагая, что святостью можно заразиться. Мягко скажем, богословски это не безупречно.
– Может, на благо экологии и заботы о мире можно и что-то освященное отправить в утиль?
– В принципе церковь издревле, когда соглашалась на производство материальной святыни, понимала, что ничто не вечно. Икона со временем приходит в негодность или оказывается ненужной. В этом нет ужаса. Но, я считаю, что материальных святынь не должно быть много. Такая легкая доступность иконки по цене пирожка – лишнее во всех смыслах. С одной стороны это стимулирует жадность и накопительство, которое может проявляться в собирании этих икон, а потом мы думаем, куда их девать.
Евгений Лобанов, ответственный за экологические вопросы в Белорусской Православной Церкви: «Как видно из материала, тема утилизации освященных предметов в Церкви достаточно сложная и в настоящий момент нет четкой позиции и рекомендаций по поводу утилизации, которые бы учитывали экологические аспекты. Думаю, что определенная внутрицерковная дискуссия с привлечением экологов была бы полезна для выработки таких рекомендаций и последующего их обсуждения. С одной стороны, это наверняка не самый важный вопрос для большинства христиан, но с другой стороны именно из маленьких привычек или их отсутствия зачастую формируется общее отношение к какой-либо теме».
Елена Бабич
Фото: Екатерина Гордеева и открытые интернет-источники